Друзья по охоте

Весной прошлого года довелось мне побывать на гусиной охоте в Чаплыгинском районе Липецкой области. Места эти издавна облюбовали себе для кормежки и отдыха многотысячные стаи гусей, которые каждый год гонимые инстинктом размножения летят с юга и запада в северном и северо-восточном направлении. Охота для меня той весной сложилась не очень удачно. Ночные морозы не позволили использовать подсадных уток для охоты на селезней, а с гусями мне просто хронически не везло. Мои товарищи каждый день добывали по нескольку штук гусей, а я с такой же регулярной повторяемостью в них мазал. Три дня прошли совершенно незаметно.

Каждый день, возвращаясь на тракторе с тележкой с очередной акции по непопаданию в представителей гусиного племени, я наблюдал небольшую стайку охотничьих собак, шныряющих в зарослях бурьяна в нескольких километрах от деревни. Заинтересовавшись их необычным поведением и отсутствием рядом людей, я обратился с расспросами к одному местному охотнику, который рассказал мне следующее. Хозяин у этих собак был, но в силу возраста и больных ног не мог часто выходить с ними на охоту. Три собаки, которых я видел в поле, были не просто случайной стаей, а были хорошо сложенной охотничьей «бригадой». Возглавлял эту, так сказать, «шайку-лейку» старый и сильно больной русский пегий гончак по кличке Туман. Туману уже перевалило за двенадцать лет и, кроме этого, у него была сильно повреждена спина – несколько лет назад какой-то местный нелюдь ударил доброго и доверчивого пса металлическим прутом. Результат такого проявления «любви» к животным – частичный паралич задних конечностей. Собака с трудом пережила эту трагедию, но оправиться от травмы окончательно не смогла. С тех пор лучшее, что мог себе позволить Туман — это небольшие путешествия шагом вблизи деревни. Вторым членом собачьей охотничьей бригады был молодой еще, около 5 лет, кобель породы русско-европейская лайка по кличке Пират. Эта собака в силу своего возраста была в отличной рабочей кондиции и принимала в охоте самое, что ни на есть активное участие. Третьим участником охот был весь покрытый шрамами восьмилетний ягдтерьер по кличке Тайсон. Все эти «ребята» составляли слаженную, хорошо организованную охотничью бригаду по уничтожению крыс и особенно лисиц, которых в окрестности деревни было великое множество. Фактически, каждый день рано утром троица самостоятельно покидала пределы родного дома и уходила в поля на расстояние от нескольких сот метров до нескольких километров. Старый гончак, пользуясь своим большим опытом и еще хорошим чутьем, поднимал в окрестных местах лисицу и, с голосом, но шагом, начинал гнать ее. Тут же к нему подключался Пират, который преследовал лису до того момента, пока она не скрывалась в норе. Дальше в работу вступал Тайсон. Судя по повреждениям на морде и шеи собаки, это, наверное, был самый ответственный этап охоты. Что происходило в норе, ведомо только Тайсону, но можно предположить, что не все было в «шоколаде».  Со слов охотника, пес иногда был настолько искусан, что у него по нескольку дней не открывались глаза и распухшей мордой он больше напоминал бультерьера, чем ягда.  Отлежавшись и «подлечившись» на домашнем молоке несколько дней, вся троица в очередной раз отправлялась на охоту. Что толкало этих собак на такие действия? Наверное, это в первую очередь, врожденные инстинкты, присущие всем охотничьим собакам. Глядя на них, в голову непроизвольно приходили мысли, что, наверное, эти собаки по-своему рады жизни. Пусть они спят не в доме на мягком диване, а на соломе около сарая и едят не дорогой престижный корм, а то, что добудут и что останется с деревенского стола. Самое главное, что они свободны и в любой момент могут удовлетворить свои инстинкты – инстинкты охотничьих собак. Как часто мы наблюдаем совершенно другую картину – очень породистые собаки приобретаются не в помощь охотнику, а на диван, так сказать, для интерьера. Охотничьи собаки без охоты – это, как правило, ожиревшие от безделия и сытой жизни существа с измененной в худшую сторону психикой и негативным поведением. Каждый раз, когда на улице приходиться видеть этих несчастных созданий, я всегда вспоминаю тех грязных, полуголодных, но счастливых собак с горящими азартом охоты глазами.